Пламя соблазна [= Побег; Фонтан желаний ] - Джуд Деверо

Стояла ясная теплая ночь, ярко светила луна, в неподвижном воздухе струился чудесный аромат. Можно было подумать, что это Тревис заказал такую ночь. За последние несколько дней Риган уже не представляла, что еще может придумать Тревис, но то, что она увидела, превзошло все ее ожидания.

На траве, на берегу ручья, было расстелено одеяло, сшитое из лоскутов бархата с золотыми блестками, а на нем разложены темно-синие с золотом подушки. Там же были расставлены хрустальные бокалы, фарфоровая посуда. От блюд исходил чудесный аромат, горели свечи, их резкий свет смягчали плафоны из розового матового стекла. Все выглядело нереальным, сказочным.

— Тревис… — только и сказала она, когда он снял ее с сидения. — Как прекрасно!

Он подвел ее к разложенным подушкам и помог сесть, потом открыл бутылку холодного шампанского. Когда Риган подняла свой бокал, Тревис осторожно опустился на подушки напротив нее.

— Тебе не больно, Тревис? — спросила она. В ответ он чуть не застонал.

— У меня все тело дьявольски болит. В жизни не приходилось так поработать, как за последние несколько дней. Надеюсь, ты уже сыта ухаживаниями?

Она приготовилась было ответить ему сердито, но потом предпочла сделать большой глоток шампанского и едва не захлебнулась.

— Нет, пожалуй, ухаживаний мне достаточно, — вполне серьезно ответила Риган, потом добавила:

— Думаю, никому в городе уже никогда не придет в голову мысль об ухаживании.

— Хватит об этом, — ответил ее Тревис и сел поудобнее. На лице его появилась гримаса боли.

— Лучше дай мне чего-нибудь поесть. «Опять распоряжение», — отметила про себя Риган, но улыбнулась и стала накладывать на его тарелку горячих цыплят, холодный ростбиф, соус и рис, смешанный с морковью.

— Трудно было научиться ходить по канату?

— Трудно было первые три дня. Потом я практиковался еще дня два и мог ходить уже без шеста.

— Ты мог бы поучиться еще один день, — вкрадчиво заявила Риган.

— И оставить тебя с этим английским снобом Бэтсфордом? Кстати, чем он занимался последнее время?

— Боюсь, я была слишком занята и не заметила.

При этих словах Тревис величественно улыбнулся и, облокотившись на подушки, принялся за еду.

— Буду рад, когда ты вернешься домой вместе со мной, и я смогу нормально питаться. Последнее время мне приходилось есть одной рукой, пока другой писал.

— Писал? Ах да, а я-то пыталась понять, сам ли ты писал эти записки.

— А кто же еще, черт побери, просил бы тебя стать его женой? Ну ладно, — улыбнулся он, заметив обиду на ее лице. — Я не то хотел сказать, ты же знаешь. Как ты думаешь, Дженнифер понравился цирк?

— Она была в восторге. Этим пони и розами ты сделал ее самой счастливой девочкой. На лице Тревиса отразилось блаженство.

— Признаться, я не был уверен, что смогу вовремя залучить сюда проклятого слона. Ну и зверь! Готов поспорить, что он оставил навоза на шесть акров кукурузы. Я уж подумал, не захватить ли домой фургон этого добра, чтобы посмотреть, на что оно годится. Разумеется, куриный помет лучше, но его много не получишь. Не исключено, что слон…

Его прервал взрыв хохота Риган. Его глаза сразу же сузились, и он отвел их в сторону.

— Тревис, был ли когда-нибудь на земле второй такой человек, как ты? Он улыбнулся и подмигнул ей.

— А я ведь недурно прошел по канату, правда? Дай-ка мне кусок пирога. Как ты думаешь, Бренди захочет уехать с нами и готовить для нас?

Риган, которая в этот момент отрезала кусок пирога, на секунду замерла. За эти несколько дней он просил ее выйти замуж несколько тысяч раз, но ни разу не делал предложения наедине и даже не стал дожидаться ответа. И ни разу не сказал Риган о своей любви.

Положив ему на тарелку кусок пирога, она ответила:

— Кажется, Бренди хочет заняться другими делами, но я могу найти повариху лучше, чем твоя Мальвина.

Рассмеявшись, Тревис откусил кусок пирога.

— Она с тобой грубо обходилась, правда? Старая повариха нашей семьи умерла шесть лет назад, и Марго подыскала нам Мальвину. У меня с ней не было сложностей, но она несколько раз крупно ссорилась с Уэсом. Однако ты сможешь от нее избавиться.

— Я так и сделаю, — ответила Риган, и глаза ее заблестели. — Очень этого хочу.

Наступившее молчание было таким долгим, что Риган подняла глаза на Тревиса. Казалось, его ласковые глаза как бы увлажнились — наверняка виной тому был лунный свет. Вряд ли это могли быть слезы — ведь в сущности Риган ответила, что возвращается с ним домой.

— Рад это слышать, — негромко ответил он, а потом улыбнулся собственным мыслям и продолжил поглощать пирог. — Уэс поможет тебе в любых делах, пока я занят в поле.

— Пожалуй, я и сама могу обойтись. А чем занят Уэс? Он что, большую часть времени проводит дома?

— Он хороший парень. Правда, бывает упрям, иногда мне приходится одергивать его, но вообще-то он мне помогает.

Риган сдержала улыбку.

— По-видимому, он отваживается высказывать свое мнение и если с тобой не соглашается, ты…

, ты его поучаешь кулаками?

— Видишь? — Тревис стал защищаться и показал на крохотный шрам на своем подбородке. — Это сделал мой братец, так что не думай, будто он — пострадавшая сторона.

— А на меня ты поднимешь кулак, когда я осмелюсь возразить тебе? — поддразнила она его.

— Да что бы я ни говорил, ты всегда не соглашалась, а я до сих пор пальцем тебя не тронул. Ты будешь и дальше рожать таких детей, как Дженнифер, и всегда меня радовать. А теперь пора возвращаться. Мне нужно выспаться.

— Тебя интересуют только дети, которых я буду тебе рожать? — спросила она серьезным тоном.

В ответ Тревис застонал — то ли от подобного вопроса, то ли от боли в мышцах.

— Оставь все здесь, — попросил он, когда Риган хотела убрать еду. — Придет человек и все уберет.

И он подтолкнул ее к коляске.

— Скольких ты нанял за последние несколько дней и как ты забрался в мой сейф?

Он бесцеремонно поднял ее и посадил на сиденье повозки.

— У мужчины должны быть свои тайны. Я тебе это скажу в пятидесятую годовщину нашей свадьбы. Мы соберем всех наших двенадцать детей и расскажем им о самом смелом, изобретательном и романтичном ухаживании в истории земли.

«А мы им расскажем про слоновий навоз?» — подумала Риган, но по пути в город больше не сказала ни слова.

Остановившись у двери в комнату Риган, Тревис шумно зевнул, потом, как бы по зрелому размышлению, поцеловал ей руку, пересек спальню, прошел через дверь, которая вела во внутреннюю часть гостиницы и стал подниматься по черной лестнице, очевидно, в свой номер. Изумленная, удивленная, потрясенная, Риган остановилась у своей кровати и посмотрела на закрытую дверь.